Лондон должен быть разрушен. Русский десант в Англ - Страница 52

К оглавлению

52

— Руссос, руссос маринеро!

С флагмана адмирала Ушакова матросы тоже активно размахивали руками и бескозырками, офицеры взяли под козырек, а на стеньге трепыхались сигнальные флаги.

— Адмирал восхищен доблестью наших моряков!

Один из штурманов быстро разобрал сигнал, но Гравина собрал губы в подобие улыбки.

Сейчас он завидовал дьявольской прозорливости русского флотоводца. Это додуматься надо — заранее сделать так, чтобы смешать линейное сражение в какую-то свалку, заставить англичан сражаться в десятках поединков и атаковать их торпедами из-за дыма, прикрываясь от обстрела кораблями союзников!

Гравина немного коробило от такой тактики, ибо пострадавшим являлся он, но не признать ее эффективности адмирал не мог. Потеряв всего один корабль, причем мелкий, русские потопили два десятка британских, и это при том, что французы с испанцами понесли в бою с британцами точно такие же потери, но в совершенно обратной пропорции.

Можно было сказать, что сражение на море закончилось с ничейным результатом. Противники разменяли корабли один к одному. Но так как союзники имели двойное превосходство, то английский флот полностью растаял, как кусок тростникового сахара в горячем вине.

— Русский флагман снова поднял сигнал, мон альмиранте, — вам предлагают явиться на «Киев»!

…Гравина с удивлением смотрел на палубу русского линкора. Он не видел ни малейших следов повреждений, а это вызывало удивление — либо русские умело отремонтировали корабль, либо англичане в него просто не попали. Но ведь он своими собственными глазами видел, как на «Киеве» разгорался пожар, как дымило на баке и как русский флагман дважды торпедировал вражеские линкоры. Но эти вопросы задавать испанец не стал, понимая, что ответы будут не в его пользу.

— Адмирал, вы можете вести объединенную эскадру в Кадис. Корабли нуждаются в ремонте. Русская эскадра пойдет на Гибралтар.

— Но, мон альмиранте, как же Ла-Манш?!

Гравина растерялся, ведь буквально утром Ушаков говорил совершенно иное — флот должен прорываться с боем любой ценой и идти в Канал, невзирая на полученные повреждения.

— Это было тайной, дон Фредерико, — ваши парусные корабли не нужны в Ла-Манше, там наши броненосцы и датско-шведский флот. А ваши с Вильневым эскадры могли разделить судьбу злосчастной «Непобедимой армады». Сами видите, что произошло…

Гравина содрогнулся — удар был слишком силен для его самолюбия. Он бы оскорбился, но русский адмирал говорил совершенно серьезно и не скрывал печали и скорби:

— А так англичане в ужасе бегут, зная, что их преследуют русские паровые линкоры. Теперь об этом знают на всех их кораблях даже последние юнги. Представляете, что будет в Англии, адмирал, когда там все узнают о том, что их флот сам, в свою очередь, разделил судьбу «Непобедимой армады»?! А вторым ударом для них последует взятие Гибралтара.

— Мон альмиранте, позвольте, я пойду с вами, а эскадры в Кадис отведет младший флагман. О, я давно хочу взглянуть на Гибралтар собственными глазами!

Гравина лукавил — он хотел стать первым испанским адмиралом, что вступил ногой на возвращенный Испании мыс…

ДЕНЬ ПЯТЫЙ
1 июля 1804 года

Лондон

Вьюга мела белые хлопья, кружила мусор в баках, захлестывала провода. Петр молча шел по заснеженному тротуару, ощущая, как зябнут ноги в осенних туфлях, да и руки уже прихватило морозцем. Тонкие перчатки надеты были больше для форса, чем для тепла.

— Вот это и есть то самое место! — тихо пробормотал Петр, глядя на старинную створчатую арку, ведущую в глубь знакомой подворотни. — Да, все правильно, я пришел вовремя.

Сейчас он туда зайдет и увидит двух гопников, что пытаются ограбить женщину. И зайдет не ради ее спасения, а для того, чтобы задать один-единственный вопрос — зачем?

Для чего потребовалось переносить его более чем на два века в прошлое, кому это потребовалось?

Петр расстегнул куртку, готовясь к драке, снял перчатки и засунул в карман. Но тут его пальцы неожиданно уткнулись в холодный, показавшийся ледяным, металлический эфес шпаги.

— Опа-на! — вслух удивился Петр и потянул клинок из ножен. Сталь сверкнула в бледном свете луны и хищно уставилась в темноту острием, словно требовала крови.

— За тебя, подруга, мне срок нехилый отвесят. — Петр пожал плечами. — Здесь ношение подобных предметов законом не дозволено.

«Только на задницу проблем намотаю!» Петр с сожалением вздохнул, убрал клинок в ножны и, недолго думая, подошел к лавке, занесенной мусором, — первая примета наступившего капиталистического дня или абсолютной безалаберности, пришедшей на волне «бюрократии и либерализма», а точнее всеобщего наплевательства.

Он наклонился, положил ножны со шпагой под лавку и сдвинул ногой на нее снег, маскируя оружие — мало ли кто найдет. Немного постоял, похрустев кулаками, тоже весьма доходчивый аргумент в предстоящей баталии с нарушителями законности.

— Спасать меня решил, парень?

В женском голосе явственно звучала насмешка, но Петр сделал вид, что ее не понял, демонстративно медленно поворачиваясь к ведьме, и молча уставился на нее, продолжая сжимать кулаки. Та не обратила внимания на угрожающую позу и присела на лавку, предварительно убрав снег варежкой: то же затрапезное пальто с облезлым воротником, дешевая сумочка, тусклый вид — нормальный советский облик.

— Да вот, поговорить с тобой захотел! Думаю, ты бы и без меня спаслась! С твоими талантами ты кому угодно голову заморочишь…

52